Киборг-феминизм: история, теория и практика

Введение

Слово «киборг» означает «кибернетический организм». Этот термин был впервые предложен в середине XX века двумя учеными, Манфредом Клайнсом и Натаном Клайном, с целью изучения того, как астронавты могут лучше выжить в космосе. Авторы пришли к выводу, что при проведении длительных космических полетов предпочтительнее создавать управляемую аппаратуру для повышения приспособленности космонавтов к внешней среде, чем затрачивать огромное количество сил и материальных ресурсов на создание подходящей жизненной среды для человека.

История становления

Изначально концепция киборга была очень простой и в основном применялась к аэрокосмическим технологиям. Только в 1985 году известная американская постмодернистская феминистка Донна Харауэй объединила этот термин с феминизмом, социализмом и материализмом в своей статье «Манифест киборгов» [1], предложив новую интерпретацию киборга. После этого киборги смогли произвести значительный эффект в международных гуманитарных и социальных науках.

В конце XX века развился «технофеминизм», который прежде всего исследовал отношения между женщинами и технологиями в сфере технологий, включая такие направления, как киберфеминизм. Киберфеминизм Харауэй стремится преодолеть гендерный дуализм и стереть гендерные барьеры для достижения гендерного равенства и женского освобождения.

Знаменитое эссе Харауэя 1985 года «Манифест киборгов: наука, технология и социалистический феминизм в конце двадцатого века» использует метафору киборга для того, чтобы аргументировать инклюзивное нарушение границ (пол, раса, отличие) и развитие преднамеренно гибридных социальных идентичностей. Ее статья потревожила культурно-феминистскую критику технологий с намеренно ироничной позицией, заключалась в известном заключении:

«Я лучше буду киборгом, чем богиней».

Предыдущие статьи в области киберфеминистских исследований, в которых изучается взаимосвязь между женщинами и цифровыми технологиями, выявили значительный потенциал интернета как форума для расширения прав и возможностей женщин [2] и их эмансипации. Предполагается, что интернет с его защитой частной жизни может предоставить «безопасное пространство» для решения проблем, с которыми женщины сталкиваются в своей повседневной жизни в оффлайн режиме.

Теперь, с началом первого года «метавселенной» в 2021 году, это означает, что человечество официально вступило в историческую стадию интегрированной с реальностью виртуальности, когда концепция киборга проникла во многие отрасли гуманитарных наук. Донна Харауэй положила начало «киборг-феминизму», особому феминистскому направлению, которое помогало женщинам [3] использовать новые технологии для извлечения выгоды и борьбы с патриархатом.

Киберфеминизм как часть феминизма

В 1980-е годы теоретики второй волны феминизма питали надежды на то, что новые технологии станут средством освобождения от бинарных оппозиций патриархальной культуры. В кибернетических технологиях Донна Харауэй видела потенциал социальных трансформаций. Слияние биологического, механического и кибернетического должно было привести к появлению новой субъектности киборга, который сможет сам создавать свой мир и культуру. Харауэй создала «Манифест киборгов», в котором участвовали технологии, социалистический феминизм и наука, но который перекликался с «Коммунистическим манифестом» Карла Маркса 1847 года.

Харауэй использовала метафору киборга, чтобы призвать феминисток участвовать в политике, выходящей за рамки эссенциализма и натурализма. В рамках которого она назвала манифест Харауэй «Информатика доминирования», направленный на оправдание нерешительности феминисток признать свое положение. Харауэй отметила, что люди жили в период, когда цепи и провода набирали силу, а не плоть. Пришло время оценить киборгизацию, удерживавшую позиции в различных областях передовых технологий. По словам Харауэя, киборг представляет собой постмодернистскую утопию мира без пола, у которого нет начала.

Исследовательница подчеркивает, что киборг занимает пограничное положение на пересечении границ между природой и культурой, телом и умом, сексом и полом, фактом и вымыслом. Находясь в подобном положении, киборг как бы поднимает вопрос о гегемонии и неравенстве,  узаконенных посредством сохранения этих границ. Если смотреть с феминистской точки зрения, важно, например, то, что пограничное  положение киборга может привести к разрушению любого теоретического обоснования доводов в пользу биологического секса как детерминанты неравенства положений полов в культуре и обществе.

Киберфеминистские исследования имеют два основных направления. Первый утверждает, что жизнь женщин в интернете отражает их жизнь за пределами компьютеров, а неравенство в реальной жизни просто воспроизводится в онлайн-среде [4]. Краеугольным камнем этого аргумента является то, что женщины ограничены в доступе, использовании, навыках и самовосприятии в отношении цифровых технологий. Тот факт, что раса и пол имеют значение в сети, как и в офлайн-среде, опровергает утверждения о том, что

«киберпространство — это бестелесное царство, где гендерные и расовые тела могут быть оставлены позади».

Альтернативная точка зрения утверждает, что киберпространство может быть эгалитарным (фр. égalitarisme от égalité «равенство») и предоставлять неожиданные новые возможности, основанные на достижениях в области информационных и коммуникационных технологий (Rosser, 2005). Морахан-Мартин утверждает [5], что онлайновая анонимность

«освобождает людей от социальных и физических ограничений и позволяет женщинам выражать те части себя, которые иначе они не могли бы выразить в безопасной обстановке».

Таким образом, призывы сосредоточиться на жизненном опыте женщин и на том, как онлайновая «виртуальность» и оффлайновая «реальность» составляют одно целое, а не вытесняют друг друга. Чтобы понять, как цифровые технологии влияют на женщин, необходимо уделять больше внимания социальному и культурному контексту, в котором происходит деятельность.

Феминизм и интернет

Феминистки бросили вызов гендерному нейтралитету в интернете, узнав, что речь идет также о расширении прав и возможностей женщин, которые находят сообщества и ресурсы для себя в интернете. Мы видели, как женщины используют интернет как место, где можно попробовать что-то/кого-то еще, особенно в ролевых играх.

Интернет-система — это инструмент, который феминистки могут использовать «для изменения нынешних неудовлетворительных гендерных отношений и социальных норм, чтобы женщины могли жить лучше». Молодые феминистки начинают работать в интернете, они начинают не отождествлять себя с теоретическими аргументами мужественности или сходством между компьютерами и женщинами. Они начинают рассматривать интернет как основное пространство, в котором женщины могут использовать технологии, чтобы претендовать на свою территорию, получить власть и авторитет в нынешнем обществе.

Сегодня некоторые женщины в феминистской группе могут вообще отказаться от названия «феминистка», но по-прежнему рассматривают интернет как ключевой инструмент для женщин, с которым они могут взаимодействовать и учиться. Вот почему группы и отдельные лица создали дискуссионные группы, веб-сайты и другие онлайн-средства для продвижения технологических целей для женщин, стремящихся узнать больше о технологиях, и тех, кто уже работает в области информационных технологий.

Различия между мужчинами и женщинами в виртуальном мире связаны с давними гендерными проблемами в обществе, и поэтому гендерные проблемы в киберпространстве, вероятно, будут сохраняться до тех пор, пока они существуют оффлайн.

Существуют особые формы социальных интеракций – дискурсивные практики фем киберактивизма, которые транслируются в сетевой среде с целью осуществления общественно-политической деятельности, составляют сегодня значительную частью контента и оказываются одним из важнейших факторов формирования аксиологических (от др.-греч. ἀξία «ценность» + λόγος «слово, учение») определителей казахстанского общества.

Эра социальных медиа и гражданский активизм

Активизация в современных условиях социальных медиа и рост численности пользователей различных интернет-ресурсов детерминирует возможность расширения общественно-политического капитала и зарождения новых форм гражданской мобилизации: в силу открытости и доступности интернет значительно демократизирует способы общественного участия («вынося» политику за рамки сугубо профессиональной среды) и тем самым дает толчок интенсивному развитию такой формы социальной активности как киберактивизм [6].

Основные цели киберактивизма аналогичны целям традиционного общественно-политического взаимодействия – инициация гражданской активности для решения конкретных политических задач, однако технологически киберактивизм имеет существенно большую потенцию: для расширения аудитории, информирования и трансляции программных концептов цифровые активисты используют сетевые инструменты коммуникации, в результате чего не только развиваются новые, самостоятельные форматы киберактивизма (например, онлайн-петиции, хэштег-кампании и пр.), но и претерпевают существенные изменения «стандартных» форм взаимодействия в виртуальной реальности.

«Четвертая волна» феминизма, возникшая в конце 2000-х гг., намеренно фокусируется на использовании сетевых инструментов, так как они обычно не требуют больших материальных затрат, являются легкодоступными, при этом значительно расширяют потенциальную аудиторию.

Социальная и политическая активность была важным компонентом киберфеминизма, и писатели использовали этот термин в различных дисциплинарных контекстах, включая искусство, социологию, право, политическую теорию, биологию, генетику, информатику, киберпанк и научную фантастику — как внутри, так и вне киберпространства (чтобы достучаться до тех, у кого нет доступа в интернет). Конкретные условия участия киберфеминисток имеют тенденцию меняться вместе с целями более широких феминистских идеологических позиций.

Будущее киберактивизма

Киберфеминизм был темой конференций, сборников, статей и художественных выставок по всему миру, и в настоящее время невозможно дать какое-то одно определение. В сегодняшнем климате вездесущих вычислений и информационных потоков некоторые задаются вопросом, не изжил ли термин киберфеминизм свою полезность.

В XXI веке кажется очевидным, что вся политика, феминистская или любая другая, должна противостоять «киберу». С другой стороны, важно отметить, что киберфеминизм пострадал от игнорирования других феминистских проектов; многие историки и критики новых медиа постоянно упускают из вида роль киберфеминизма в исторических и современных теориях технологии, придавая его историзации особую политическую актуальность.

Международный женский день 2023 года был посвящен следующей теме «DigitALL: инновации и технологии для гендерного равенства», которая подчеркивает настоятельную необходимость взглянуть на повестку дня в области гендерного равенства новыми глазами, отказавшись от старых представлений о гендере. Суть ясна:

использование цифровых технологий на благо как женщин, так и мужчин связано не только с доступом, но и с надлежащим образованием и справедливым представительством в этом цифровом путешествии.

Сегодня глобальные технологические тенденции и нарративы неоднозначны: они открывают перед женщинами новые возможности в области инноваций, но необходимо использовать любую возможность, чтобы воспользоваться моментом и сократить гендерный разрыв.

Цифровой разрыв стал новым проявлением неравенства: если говорить конкретно, примерно 37% населения мира по-прежнему не имеют доступа к интернету. Сохраняются значительные гендерные разрывы [7] в доступе к цифровым технологиям и цифровым навыкам: 69% мужчин пользуются интернетом по сравнению с 63% женщин.